В очереди за пенсией

За получением пенсии на почте образовалась большая очередь пожилых людей. Все терпеливо ждали, вели неспешные разговоры о делах житейских. Многие, вероятно, знали друг друга, охотно общались, делились новостями.
Моё внимание привлекла старушка – небольшого росточка, опрятная, ухоженная, в белом платочке. Она стояла до кассы шестой, но очередь продвигалась медленно. К старушке то и дело подходил мужчина приблизительно сорока лет, с пропитым лицом, нервничал и всем своим видом выдавал нетерпение. Выходил на улицу, закуривал, переговаривался с двумя знакомыми или друзьями, сидевшими на корточках возле входной двери. Снова подходил к старушке:
– Мам, ну ты скоро?
– Да вот уже трое только остались впереди. Скоро, сынок, скоро. Постой со мною, редко ведь видимся…
Старушке, видимо, очень хотелось поговорить с сыном, расспросить о семье, работе. А ему, напротив, не терпелось поскорее уйти с друзьями. Он весь издёргался, психовал в ожидании, избегал душевного откровенного разговора. Престарелая мать всеми силами старалась удержать его возле себя и, по-моему, была даже довольна, что очередь продвигалась так медленно. Ласково глядела на своё чадо, от которого не отходила бы ни на шаг.
– Пенсия у меня невелика, да огород выручает, кормлюсь с него. Излишки на базар несу, продам – всё копейка. Ветеранские получаю – почти ведь сорок лет отработала на производстве, – говорила она своему Васеньке. – Ты- то как? Вера, внучок Артём?
– Да нормально, мать, нормально, – отвечал тот рассеянно.
– Работаешь где? Ты, Вася, сварщик, водитель. Присядем, что-то ноги устали, – проговорила старушка, располагаясь на стульчике рядом с маленьким столиком.
– Работаю, работаю, – нервно барабанил он по столику пальцами с прокуренными нечистыми ногтями. Кисти рук его и пальцы были густо покрыты татуировками. – Внук растёт, Вера в декретном отпуске, – неохотно отвечал сын матери.
– Вот хорошо-то как! Скоро прибыль в доме у вас – Вера принесёт ребёночка. Не обижай её, помогай во всём. Накажи, чтобы тяжести не поднимала.
– Накажу, накажу, мам. Вон очередь твоя подходит…
Старушка с усилием встала со стульчика, направилась к кассе, доставая паспорт. Приняв пенсию, поблагодарила кассира и, зажав в ладони деньги, отошла в сторонку, встала у окна.
– Сколько тебе, Васенька, надо-то? – вопрошала она, с любовью глядя на сыночка.
– Да позадолжался я… Тыщ пять бы…
– Пять-то есть, я ведь 9300 получила. Вот, пожалуйста, даже шесть тебе дам. Внучку моему купи гостинцев, Вере – чего-нибудь вкусненького, раз на сносях ходит. А я на три проживу месяц-то. У меня всё есть.
Сын взял деньги и, даже не поблагодарив, сказав: «Пока, мам», быстро пошёл к тем двум, ожидавшим его на крыльце. Мать шла за ним. А когда вышла на крыльцо, её Васенька уже удалялся с приятелями.
Старушка глядела им вслед, качала головой, что-то шепча, затем осенила их крестом и, осторожно сойдя по ступенькам, подалась к автобусной остановке. Я, проводив её взглядом, последовал за Васей и его спутниками. Они прямиком шли к вокзалу, но куда-то уезжать явно не собирались. Зашли в магазин… Вася банковал по полной: взял две бутылки водки, пиво, колбасу, булку хлеба, сигареты. Вокруг, подхваливая его, вились улыбчивые «друзья». И вскоре компания расположилась на травке в тени клёнов, у заброшенного здания бывшего железнодорожного магазинчика…