В поле те же и полковник

Два года, прошедшие после того, как мы были весной на полях Валерия Налимова, в жизни посёлка Грибной и в его собственной мало что изменили. Всё так же вдоль широченной единственной улицы выстроились дома, похожие, но ухоженные каждый по-своему, с затейными заборчиками, цветниками и расписными гаражами. У некоторых домов стоят машины и сельскохозяйственная техника – верный признак того, что в этом доме живёт фермер. Крупного сельхозпредприятия здесь нет, сугубо деревенским промыслом занимаются несколько энтузиастов-одиночек. Виктор Нестеренко, Валерий Налимов, Иван Саратов – полеводством, Юрий Саратов выращивает на продажу бычков. Правда, перемены всё же есть: за это время Налимов оформился фермером официально, теперь он юридическое лицо, а Саратов пока пребывает в статусе главы личного подсобного хозяйства.
Они стали сельскими частниками одними из первых и вместе. Когда стало ясно, что «Инскому» в привычном своём устройстве не выжить, предстоит банкротство и смена собственника, решились выйти из хозяйства со своими паями в виде земли по 30 гектаров каждому и с одним трактором на двоих. Время показало, что не ошиблись: коллективное хозяйство несколько раз перекупалось и в итоге перестало существовать вовсе.
А они так и работают бок о бок. И поля у них рядышком, правда, у Валерия побольше – 400 гектаров, у Ивана поменьше. У них и склад один на двоих, и гараж.
– Склад под зерно вместе строили, – делится Иван Александрович, – там и по сей день перегородки даже нет. И в гараже всё вместе делаем. Когда начинали, так и результат пополам делили. Потом, конечно, каждый стал за себя считать, оно и понятно: у каждого своя семья, свои нужды и планы.
Бывает же так: они и живут в соседях, разделяет только низенький заборчик, и супруги у них с одинаковым именем – Ольга.
Валерию, конечно, было бы куда труднее управляться в поле, не будь рядом двух сыновей, с малых лет перенявших и желание, и умение обращаться с землёй и техникой. Старший, Александр, живёт в Бердске, работает на элеваторе, а в деревне на отцовских землях сам сажает деляну картофеля. Вырываться на помощь в уборочную пору становится всё труднее – там своей работы по горло, вся надежда на Ивана, младшего из Налимовых-мужчин. Парень крепкий, сноровистый, за что ни возьмётся – всё у него ладно да быстро. На уборке Валерий на комбайне, а Иван зерно на склад отвозит. Ну, а если поломка какая выйдет – тут уж вдвоём маракуют да бегом устраняют. Время на стыке лета и осени редко работает на крестьянина. К началу этой недели Налимовы успели обмолотить озимую пшеницу, горох, часть овса и ячменя. Но всё равно и половины убранного ещё нет, стоит вызревший хлеб на корню.
А Ивану Саратову приходится самому управляться, в семье помощников для полевой работы нет. Зато подмога пришла нежданно издалека и как нельзя кстати. И от кого – в лице российской армии, как в старые добрые времена! Каждый год к своим родителям в деревню из Пензы в отпуск приезжает иванова родная сестра Лариса с мужем Олегом. Живут на его родине, однако, Черепановский район Олегу Николаевичу Дугину, считай, сама судьба. Здесь 11 лет служил в одной из двух воинских частей в Безменово, от командира взвода дошёл до замкомандира части. В Грибном и свадьбу сыграли, а потом отучился в академии Генерального штаба, полковником стал, преподавал воинские премудрости в Самаре, затем в своей Пензе. Там теперь в военном училище заведует информационным компьютерным обеспечением. Приехал бы, как всегда, в июле – так бы тяжелее смартфона ничего в руках и не держал, а попался на август и вроде как уборку урожая из средней полосы с собой привёз. Шурин в поле один парится, а ему что, тёщиными борщами объедаться?! Нет, не годится, помочь сам Бог велел.
Хозяйственный Иван порыву любимого зятя не стал сопротивляться, но по каким-то соображениям доверил волжанину не машину зерно возить, а комбайн «Дон». Показал что да как, тот и пошёл молотить. В сухую солнечную неделю было дело, так оно вдвое быстрей пошло! Жаль, некстати дожди нагрянули, как минимум дня на два-три всё поле отменяется. И теперь, когда Олегу на этой неделе обратные билеты предъявлять, слегка уставший, но не сбивший охотку, вздыхает и умничает:
– Кому скажи, что я на комбайне 2005 года выпуска рулил…
– Да ты что, для нас такой возраст комбайна – всё равно что с конвейера! – учит жизни своего ученика Иван.
Знает, что говорит. Оно и в крупном-то хозяйстве каждая деталь, никудышная вроде железяка, больно по карману бьёт, а у частника и вовсе в лом не торопится, ценность свою особую имеет. Потому мастерская у мужиков завалена старыми запасными частями, среди которых, кажется, ни за что не найдёшь нужную, если понадобится. Но они-то всё знают, чего тут полезного есть.
Для наглядности из общей кучи Иван Александрович вычленяет огромную шестерню. Уложив её на пол, пальцем отмечает дефект. Шестерня показывает нам выбитый зуб.
– Не торопимся выкидывать, – говорит Иван. – Вот, можно наварить, обточить «болгаркой», и она ещё послужит. А купить новую – около пяти тысяч выложи, так ведь она к тому же долго не прослужит. Качество вообще стало не то. Вот мы и стараемся лучше старые советские оставлять, чем новые запчасти брать.
Иван Александрович берёт с подоконника целую упаковку подшипников, трясёт ими, будто так они его достали, что душу готов из них вытряхнуть: даже на сезон не хватает – такое качество.
Жаловаться, впрочем, фермеры не особо любят, не привыкли. Да и на кого? Сами себе судьбу определили. Можно же и сидеть себе на лавочке у дома, семечки щёлкать, на худой конец в город охранником вахтовым методом податься. Но из всех трудностей, каких в любом деле хватает, больше всего задевает несправедливость. Вот даже взять цену на зерно.
– До недавнего времени за тонну пшеницы продовольственного класса давали больше 10 тысяч рублей, – говорит Валерий Комсомолович Налимов. – Сейчас обзванивали покупателей, чтобы продать часть того, что намолотили: надо же и солярки подкупить, и на другие срочные нужды. Уже дают 9600 за тонну. И неохотно так соглашаются, намекают, что цена ещё будет корректироваться в сторону понижения.
Если государство, как заверяет, поддержит цену зерновыми интервенциями, то ладно, а так закупки по дешёвке и крупных хозяйственникам планы порушат, а частников так и вообще могут под ноль подвести.
Тут ещё и погода дразнит, пролетит дождь в пять минут, а на трое суток к месту пригвоздит. У грибнинских фермеров сушильного хозяйства нет, поэтому влажным зерно молотить не будешь, а покупатели итак влажность завышают.
– Был случай, привезли сдавать зерно, – рассказывает Валерий. – Дома проверили – 14 процентов влажности. А в лаборатории покупателя нам сказали, что все 17%. Говорят, начальство распорядилось ставить больше – так, на всякий случай. А ведь за влажность цену порядком сбивают.
Пока рановато выспрашивать, какие планы у грибнинских мужиков связаны с новым урожаем: он ещё не в амбаре, а почти целиком во власти погоды.
– В прошлом году всякого позамышлял, когда озимую пшеницу уберу. Думаю, центнеров по 25 всё равно даст, куда денется. Перемножил на цену, сколько тогда тонна стоила. А весной выехал в поле, а пшеничка-то моя того – вымерзла.
Оно и без слов понятно, что, как бы ни хотелось совсем обратного, но частенько приходится жить одним днём. Ну и, конечно, всегда живёт с ним надежда.