По следам дедов

Три старых закадычных друга Александр, Пётр и Александр собрались на охоту – погонять зайчишек. Выехали рано, затемно. Удачно, несмотря на плохую дорогу, добрались до охотничьих угодий, попили из термоса горячего чаю и, вооружившись своими надёжными двустволками, не спеша отправились к осиновым колкам.К обеду вернулись к машине, принесли всего одного рябчика. Пообедали плотно, посидели в «уазике», отдохнули немного. Охотники-то были уже в годах немалых: Александру – 67, второму Александру – 68 и Петру – 69. Не совсем молоденькие ребятки, но привычные к скитаниям.
Подумав, решили сделать ещё один заход в лес – время позволяло. Да и хотелось добыть дичи.
– Обойдём пару колков, – предложил младший Александр, – и домой.
Согласились и вновь отправились в лес. Ходили ещё без лыж. Снег мягкий, пушистый, местами чуть повыше щиколотки, в низинках – по колено. Находились вдоволь, устали, подстрелили зайчишку.
Вернулись к машине. Оживлённо делились впечатлениями прошедшего дня. Радовались, что провели день в милом их сердцу лесу, на природе. Допили уже остывший, чуть тёплый чай. Решили в Маслянино не ехать, заночевать в лесной избушке и поехали к ней.
В одной лощинке, где имелись старые колеи, под снегом не замёрзшие, Пётр, сидевший за рулём, не поддал вовремя газу «уазику» и посадил машину на мосты – ни взад, ни вперёд. Все трое – опытные водители, сотни раз вызволявшие в тайге машины из любого плена, не расстроились, а взялись за лопаты и топоры… Копали, стелили под колёса изрубленные берёзки, осинки, пихтовый лапник. Домкратили, но увы… Низинка оказалась настолько мягкой и топкой, что все труды пропадали даром: УАЗ, чуть подавшись, вновь плотно садился на мосты, коробки и раму. Упорство же охотников и их мастерство выкапывания продвинули машину за три часа упорного труда только на два метра. До твёрдого места оставалось ещё с метр. Мужики-старики уже вымотались изрядно, вымокли, ползая по снегу вокруг машины, подкапывая, подкладывая под колёса ветки и поленья, поддомкрачивая её, таская ветки и чащу из леса. Поняли, что УАЗа им не вызволить. Навалились сумерки, быстро стемнело.
– По дороге до избушки около десяти километров, не доползём, – молвил Пётр. – В УАЗе гнуться и коченеть – тоже не фонтан, тёплой одежды мало.
– Во попали! – в раздумье протянул младший Александр.
– Никуда не попали! Чего захныкали-то, как дети?! Я дорогу прямую знаю, до избушки рукой подать. Три-четыре километра и почти всё под уклон – боком катись, – ободрил товарищей Александр-старший.
Надо заметить, что друзья были верными и надёжными. И этому подтверждением было 60-летие их дружбы. И дружбы не только в обыденной жизни, а именно в лесной, полевой, речной, спортивной. Как начали с пяти-шести-семи лет дружить, ходить и ездить по рыбалкам, охотам, сплавам, играть в одной команде в футбол, волейбол, кататься на лыжах, коньках. Помогали отцам своим косить сено, грести, вывозить его. Не комнатные мужики! Поэтому, не расстраиваясь и не паникуя, закинули за спину ружья, ножи за пояс и – вперёд.
Поначалу пошли ходко. Подстывший к ночи снег превратился в наст. Наст не выдерживал и проваливался. Старались идти след в след. Первым шёл Александр-старший, за ним – Пётр и Александр. Пётр едва успевал за Александром: тот ростом высокий, шагал широко и уверенно, а Пётр за ним чуть ли не прыгал, чтобы попасть в его след.
– Помельче шагай! – крикнул он другу. – Прёшь, как лось!
– Успевай, пехота коротконогая. Я под вас подстраиваться не собираюсь, – был ответ.
Братья смолчали, поддавая ходу.
– Вот жулан долгононогий, ёшкин кот! Бежит к избушке как некормленый конь, – укорил друга Пётр.
– Почему – жулан? – спросил младший.
– Да неужто не помнишь, как его тётя Нюра Лебедева ругала в детстве, когда мяч к ней в огород забивали? Он прыг через забор и достанет. А тётя Нюра его и костерит. Он и тогда длиннее нас был.
– Ага! Точно! Вспомнил! Жулан и есть, – повеселели братья, вспоминая детство и представляя, что уже часа через два будут сидеть в лесной избушке у тёплой печки, примут по стопочке…
– Ишь, бараны коротколапые, что вспомнили! Прошло-то 60 лет, – от страха, видать, памятливые такие стали. Без меня маму сейчас звали бы уже, дороги-то прямой не знаете…
Вскоре зашли в густой пихтач. Продвигались осторожнее в кромешной тьме, чуть ли не наощупь.
– Возьмём правее, что-то прогала не вижу, – скомандовал Александр.
Прошли метров триста-четыреста. Ведущий остановился:
– Та-а-к, – протянул он. – Что-то не то. Не знаете, что это за сопка огромная на фоне неба вырисовывается?
– Нет, не знаем. Похоже, Медвежья. Но она ведь у самой Берди…
– Давайте пойдём резко влево, там дорога.
Пошли влево. Снега в лесу по колено и выше. Старый валежник, пни и колодины преграждали путь.
Шли на подъём, проблукали ещё около часа, пройдя километра полтора-два. А вскоре забрели в непроходимый бурелом: сосны, пихты, осины, поваленные ветром, пни и кусты, по которым продвигаться было уже невмоготу… В темноте эти нагромождения казались страшным непроходимым муромским лесом, и где-то на огромной сосне должен был сидеть Соловей-разбойник.
Присели на колодину, отдышавшись, побрели дальше и упёрлись в огромный лог. Вниз спустишься, а назад выбраться или на другую его сторону перебраться – ох-хо-хо…
– Что-то я забыл, откуда тут лог-то? Вроде не было, – протянул Александр, ведущий.
– Андреич, вспомни свои же слова: если не знал, да ещё и забыл, то всё, хана, – напомнил ему Александр-младший. А было это тридцать лет тому назад, когда Андреевич выговаривал другу Виктору, который завёл их ночью в чужой Тогучинский район. Остановились, Виктор говорит: «Что-то я забыл, куда ехать». А Андреич ему и сказал: «Вот если не знаешь, да ещё и забудешь, всё – труба».
– Ага, Сусанин ты наш… Дорога – боком катись, – поддакнул Пётр, – и всё под уклон.
Друзья уже насторожились, чувствуя, что попали в западню. Но присутствие духа не потеряли. Прикидывали в уме, что, может, придётся разводить костёр и сидеть до утра, но очень этого не хотелось: промокли, устали. Костёр же на морозе – лицо и грудь греет, а спина инеем покрывается. Вот и крутись.
Решили идти вниз, к Берди. Будь что будет. Опять осторожно пробирались сквозь чащу и через полчаса подошли к сопкам и скальным утёсам, окаймляющим берег реки. Держась за ветки и стволы деревьев, спускались всё ниже и ниже.
– Может, всё-таки повернём назад и своим следом к машине выберемся? – вопрошал Пётр.
Подумав, поняли, что не выбраться: сил нет. Всем стало ясно, что дорогу в темноте они потеряли. Да какая там дорога – просто прогал между пихтами.
– А вниз к Берди скатимся, она ещё не везде замёрзла, лёд тонкий, берег же обрывистый – скалы, сопки. Вдруг берегом не уйдём. Что тогда?
Но всё-таки рискнули и продолжали спуск. Подошли вплотную к почти отвесному берегу. Внизу на перекате приветливо журчала водичка, чуть угадывалось в темноте русло реки. Ухватившись за стволы черёмух, сползли к самой воде. Выпустили из рук вершинки черёмух, они выпрямились, унося с собой последнюю надежду вернуться назад.
Вдоль русла можно было с большой осторожностью передвигаться. Стали пробираться вправо, против течения к плёсу, в надежде, что плёс покрылся льдом и по нему можно перебраться на другой берег, но дорогу преградила скала. Побрели вниз, выломали себе по большому посоху, осторожно крались вдоль берега. И такая возможность, слава Богу, представилась. Александр вновь шёл проводником, братья – за ним. До пологого склона оставалось полкилометра. В тридцати сантиметрах от берега несла свои холодные, свинцовые воды Бердь. Шли, ощупывая и выверяя каждый свой шаг. Вся нагрузка легла на левую ногу. Правой едва касались кромки слабого ещё льда, продвигались метр за метром. Где боком, где ползком, где осторожным прыжком. Опираясь на шесты, настойчиво двигались к пологому берегу. И им повезло!
Бог помог добраться до некрутого берега, где в Бердь впадала речка Костюшка. Выползли наверх, повалились на снег, отдохнув, переправились через Костюшку. До избушки оставалось полтора километра. Опираясь на палки, как на костыли, побрели к спасительной избушке.
– Есть Бог-то, вывел нас, дураков, – молвил Пётр.
– Первый раз с костылями-то ползём, – проговорил Александр-младший.
– Да, устарели. А всё нам куда-то тащиться надо. Сидели бы дома, на печке, так нет, прёмся…
До самого ночлега шли молча, гуськом.
Растопив печку и сделав запас дров, стянули с себя мокрую одежду и обувь, повалились на нары.
А утром приехали их сыновья, с ними три внука – им по шестнадцать лет. Отцы и деды очень часто брали их с собой в лес на охоту, рыбалку, сплав, приучили к трудностям, привили любовь к спорту. Пацаны становились крепкими, умелыми и смелыми.
Деды рассказали им о своём ночном блукании и стали их подзадоривать пройти по дедовским следам до вмёрзшей в болото машины, сфотографировать её для доказательства и вернуться к избушке. Внуки согласились. Прошли весь путь (пусть хоть днём и уже по готовым следам), сфотографировали машину. Кроме того, забрались ещё на огромную скалу над Бердью и махали руками дедам оттуда. Их крошечные фигурки были видны на фоне голубого неба. Вернулись к избушке вечером. Сидели в тепле все довольные, нахваливали внуков, принимали по стопочке, а внуки попивали душистый травяной чай.