В фильмах мы время от времени видим, как поэты, музыканты или актёры с головой окунаются в любимое занятие, ни на что другое не отвлекаясь. Но в реальной жизни творческие люди вынуждены выносить самовыражение в категорию хобби, большую часть времени посвящая совсем другой работе – просто чтобы себя обеспечивать.
Так поначалу было и у черепановского художника Владимира Васильевича Борисюка, которого сегодня можно встретить в районном Дворце культуры, где он обучает взрослых людей рисованию.
Однажды он просто решил посвятить всю жизнь изобразительному искусству, и у него получилось. В преддверии Международного дня художника Владимир Васильевич поделился интересными размышлениями о жизни и творчестве.
– Наверное, Вы не сразу решили стать художником? Чем занимались в «другой жизни»?
– Я не профессиональный художник, да. Окончил исторический факультет педагогического вуза. Историей, археологией занимался серьёзно, ездил на конференции. Интересовался философией, астрономией, занимался спортом – с шестом прыгал. В школьные годы вообще кроме спорта ничего не надо было. Но потом рисование всё-таки перебило всё остальное, и с 1982 года это для меня и работа, и вся жизнь. Много работал в Черепановской школе искусств. В Посевнинскую школу ездил, 14 лет там преподавал. А здесь, во Дворце культуры, это уже пожизненно. По совместительству рисую афиши, которые вы видите возле ДК, – про фильмы, выставки и т. д. А в дипломе написано, что я учитель истории и организатор внеклассной работы. У нас, правда, была очень мощная археологическая школа в вузе, так что я одно время хотел этим всерьёз заняться.
Некоторые мои однокурсники сейчас доктора наук, стали настоящими учёными. У меня другой путь.
– Как случилось, что из истории Вы внезапно ушли в рисование?
– Рисовать я всегда любил, но поначалу это было просто хобби. А когда в 1982 году открывалась художественная мастерская в Черепаново, напротив редакции районной газеты, я зашёл туда, спрашиваю: чего вы тут делать будете?
Работал в пятой школе, тогда это была школа-интернат, и посреди учебного года уволился и перешёл в эту мастерскую. Зарабатывал неплохо, зарплата была выше, чем у директора школы.
И вот получается, что из своих 75 лет я 45 занимаюсь рисованием. Это же не работа, а образ жизни. За эти годы много ездил, и куда ни ехал, всегда брал с собой краски. Лет с тридцати пяти стал в лес часто ходить, заинтересовала природа своей эстетикой. В нашей области, в Алтайском крае, на раскопки в Тюменскую область ездил к другу, в Томскую область, в Абхазию – везде рисовал природу.
– В этой мастерской Вы уже обучали других людей рисовать, или это было позже?
– Это позже. В мастерской мы сами создавали работы: было большое количество заказов, много чего оформляли, привлекались к районным мероприятиям, участвовали в различных выставках. Когда появился интернет, во многих мероприятиях стало возможно участвовать дистанционно, активность у меня, конечно, выросла. Похвалюсь: занимал призовые места на всероссийских выставках, однажды даже взял Гранпри.
А обучать стал позже, уже в школе искусств. Когда в Посевной работал, с детьми тоже много участвовали во всяких конкурсах. Посылали работы в Чехию, Норвегию, Италию. Я им сказал: забудьте, что вы Посевная, это только кажется, что из глуши до мира не докричаться, участвуйте везде. С ними интересно было работать, я сам завёлся. Лет десять, где-то с 2007 по 2017 годы, мы очень активно с ними этим занимались. Мне нравится сам этот факт: в небольшой поселковой школе есть люди, которые по своим способностям превосходят городских, им надо дальше пробиваться.
– Каково это – найти себя не в том, чему посвятили студенчество, не в своей специальности, а в том, что начиналось как простое хобби?
– Уже на этапе «простого хобби» я чувствовал, что в этом смысл моей жизни. Я просто это обнаружил, и всё. Приятно, конечно, какие-то награды получать, приятно видеть результаты своих усилий, но мне больше нравится сам процесс. Я могу сесть в одиннадцать вечера: пачка сигарет, кофе и холст – и рисовать до утра. Я сова стопроцентная, так что всякие творческие настроения, идеи для картин именно вечером появляются.
– А как эти идеи приходят в голову?
– Думаю, так же, как и любые другие: просто однажды посещает мысль, что хочешь написать вот такую картину. В плане содержания моих работ я бы выделил два направления: реалистичные пейзажи и свободные фантазии. Всегда интересовала категория времени: что это такое с точки зрения философии, с точки зрения физики?
Вижу в этом какую-то загадку, пока неразрешимую. Задавался вопросом, как можно изобразить время на картине, экспериментировал с этим. Ну, и много ассоциативной живописи: садишься работать, а никакого замысла изначально нет, просто начинаешь рисовать, и сюжет рождается в процессе.
– Ваше творчество проявляется только в картинах или любите разные формы? Например, возникало когда-нибудь желание проиллюстрировать книгу?
– Уже иллюстрировал. Новосибирский писатель Анатолий Садыров создал книгу про наше Бочкарёво – «Тайна Бочкарёвского сада». И он обратился ко мне с предложением создать иллюстрации, нас познакомила тогда директор музея Лариса Леонтьевна Рябинина. Это был интересный опыт.
– А если бы Вы сами получили возможность выбрать книгу для такой работы, то что выбрали бы?
– Я всегда любил фантастику. Наверно, взял бы что-нибудь у Пола Андерсона – это американский писатель-фантаст. От его произведений у меня всегда мурашки по коже, я по десять раз что-то мог перечитывать. Там много путешествий во времени, а это же любимая моя тема. Один из его рассказов я даже в армии при себе держал, много раз перечитывал, это для меня что-то вроде Библии было.
– Что важнее в процессе работы: вдохновение или самодисциплина?
– Если на творчестве хочешь заработать, то, конечно, самодисциплина. А если для себя рисуешь, то внутренний настрой. Я вот по жизни человек настроения, у меня спады и подъёмы: то ничего не делаю подолгу, то вдруг очухался и погнал работать.
Вот, кстати, хороший пример и про талантливых посевнинских детей, о чём я до этого говорил, и про то, как важно вдохновение для художника. Был у меня ученик – Володя Карташов. Он окончил в Новосибирске художественное училище, в Москве хорошо влился в сообщество художников, поездил по России, побывал во Франции, теперь живёт и работает в Италии. Был и остаётся лучшим моим учеником. Так вот, он в школе искусств мог две недели ходить и ничего не делать: руки в карманы, шатается туда-сюда, и всё. Я его не заставлял работать. Зато потом за неделю он выдавал столько, сколько другой сделает за год. Дисциплина – это заставить его сесть и работать, даже если не хочется. И есть люди, с которыми это действительно работает, они становятся продуктивнее. Но есть и такие, как Володя, которых лучше оставить в покое и подождать, когда его «попрёт». Вот участвовал он в одном конкурсе, я ему говорю: давай, заряжайся на работу. Он вроде зарядился, но всё равно ничего не делает. Потом на выходные ушёл, а в понедельник приносит работу, на которую я смотрю и сразу вижу, что это победа. И действительно, первое место занял. Сейчас его работы продаются за десятки тысяч евро.
Поэтому, на мой взгляд, вдохновение важнее планомерной работы. Хотя вот в реалистической живописи планомерность тоже не последнюю роль играет.
– Есть у Вас такая картина, которую всегда хочется дорабатывать и переосмыслять?
– Есть, называется «Судьба». Она у меня сейчас в двадцати или тридцати вариантах уже. Как изобразить судьбу? Ну, вот один из вариантов: Судьба в женском образе тащит молодых мужчину и женщину за волосы, идёт с ними, держа в разных руках, а они за ней по земле волочатся. Или вот есть у меня Судьба, которая идёт с завязанными глазами, вокруг разбегаются люди во все стороны – самые разные, но в целом простые люди; перед ней лежит камень, о который можно споткнуться, а в руках у неё что-то вроде площадки, где живут люди, так сказать, купающиеся в роскоши, богатые.
И других вариантов полно, и каждый раз какая-то новая идея приходит, хочется по-новому изобразить.
– Что, в конечном счёте, Вы видите в своих готовых работах? Что они для Вас значат?
– Каждая картина – воспоминание о каком-то периоде жизни или конкретном событии. Поэтому жалко становится, когда их покупают. Был у меня день, когда я нарисовал одну работу, и до сих пор, если на глаза попадается, я вспоминаю, как будто это даже не вчера, а сегодня было. Для меня это даже больше, чем фотография.
